С раннего детства пронзила меня жалость...

С раннего детства пронзила меня
жалость к смертным созданиям, с раннего детства
душа только и делала, что залезала под шкуры чужие
и там, в ослепительной тьме, находила себя,
нищую, голую, беззащитную, глупую и дрожащую,
а под собственной шкурой — других,
невесть откуда в нее залезавших,
немых и беспомощных, ослепленных, парализованных тьмой.
Эй, приглядись, — бормотал кто-то сильный,
самоуверенный с виду, — внимательней приглядись
и о страхе моем и о слабости догадайся,
прошу, догадайся…
О, посмотри! — умолял первостатейный слабак, —
пристально посмотри — я не такой, какой есть, —
сильный я, страшно сильный, ну, видишь?! —
силу мою догадкой можно расколдовать,
только догадкой — прошу, догадайся!
Эх, вот бы кто-нибудь догадался, что я не гад, —
шептал, озираясь, подонок, хищный мерзавец, —
вот я бы и стал хорошим, а может даже святым,
полюбил бы кого-то и раз бы в жизни правду сказал,
не гад я, не гад, только кто-нибудь догадался бы…
С раннего детства мне велено ползать в ослепительной тьме,
и о свете догадываться

Поделиться в социальных сетях