Полны тротуары весеннего люда,
Солнце, как в мае, во все небеса.
И я сегодня каким-то чудом
Освободилась в четыре часа.

И вот, наконец, синевой расцвечен,
Весенний день на моём пути.
Такой, что нельзя увильнуть от встречи
И, не здороваясь, мимо пройти.

Что же, я рада, что льдины плачут,
Что лужи под солнцем сини и ясны.
Я три наличных рубля растрачу
В лотошном базаре во славу весны.

Это, в общем, не так уж мало:
Можно блокнот купить для стишков,
Можно – шарик воздушный алый,
Десять сахарных петушков.

Можно купить билет в электричку –
Махнуть в Переделкинский тающий сад.
Можно – смешную картонную птичку
(Пружинный хвостик и милый взгляд).

Но вот, прижаты камнем от ветра, –
За рубль, за тридцать, за шестьдесят –
Зовут и манят меня конверты
И марки клейкие шелестят:

Слушай! Ей-богу, гордиться нечем,
Плюнь на принципы! Напиши!
Три рубля – три бесценных встречи,
Три письмища в ночной тиши.

Хватит брови сдвигать упрямо,
Губы закусывать по вечерам.
Или даже пошли телеграмму!
Что на свете быстрей телеграмм?

Три рубля на два слова нежных,
(Способ верен и прост весьма).
Дни засияют, летя, как прежде,
Знакомым путём от письма до письма.

Что же? С весной не сыграешь в прятки,
Не спрячешься, как ни вертись хитро.
Я ветку мимозы в цветах-цыплятках
Куплю у лотошницы пред метро.

Воткну её в горлышко мерной колбы,
Чтоб солнечный зайчик сидел на дне,
Чтоб каждый, кто в комнату эту вошёл бы,
Почувствовал запах весенних дней.

Довольно мне взгляд отводить смущённо
От синих окон и быть смешной,
Уши заткнув от апрельского звона
Библиотечною тишиной!

И если только при встрече с почтой
Вдруг грусть набежит, быстра и легка, –
Простите меня, тополиные почки
И убегающие облака.

Письма не станут смущать и ранить,
Станут спокойными: как, мол, дела?
Я бланк телеграфный возьму на память
И спрячу подальше в ящик стола.