беседу ведет Лидия Графова, председатель исполкома «Форума переселенческих организаций»
21.06.2013
Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»
Два этих имени всегда вместе – поэт Зинаида Миркина и философ Григорий Померанц. Их союз длился больше полувека. Зимой 2013 года Григорий Померанц ушел из жизни.
В книгах, телеэфире, на своих семинарах Померанц и Миркина открыто и просто говорили о том, про что у нас публично говорить не принято, – о чувстве живого Бога. Оказалось, такой разговор очень нужен людям в наше смутное время.
– Зинаида Александровна, на вопрос «Верите ли вы в Бога?» – вы даете весьма озадачивающий ответ…
– Просто повторяю слова преподобного Силуана Афонского: «Я не верю в Бога, я Его знаю». Для меня чувство Бога – это переживание, опыт сердца, ощущение связи с целостной Вселенной.
Это значит, что я – не случайная песчинка, которая явилась из какой-то бессмыслицы и в бессмыслицу уйдет. Я не сирота в этом пустом и холодном мире. Бог для меня не абстракция, а живая реальность.
Когда глубоко живешь, нельзя не почувствовать, хотя бы смутно, своей связи с бесконечностью. Прежде всего это обжигающее чувство: всё – живое. Не только человек, не только животные, нет, всё – деревья и небо, река и море, и свет…
– А мы относимся к миру как к мертвому. Да и о Боге вспоминаем в несчастье. Сегодня почти все похороны знаменитостей проходят с отпеванием в церкви…
– Мы ничего не знаем о чужой душе… Но вы правы, считаться верующим стало модным. Наша страна была резко атеистической, стала резко обрядовой. Мы стремительно превращаемся в общество потребления. И Бог как бы включается в обойму благополучия: есть семья, квартира, машина, надо бы еще пойти покреститься.
– Но трудно бывшему советскому человеку познать Бога.
– Всегда и всем трудно. Есть притча: Бог устал от людских безобразий и спросил у архангелов, куда понадежнее спрятаться от нас? Ему ответили: «Спрячься в сердце человеческом, туда люди реже всего заглядывают».
– А как это познание началось для Вас?
– Мне было 19 лет, я училась в университете, выросла в атеистической семье, отец был старым большевиком. Как и многих в юности, меня мучили «проклятые» вопросы. Я видела, сколько безумной жестокости творится в мире (только что закончилась война), я не понимала, зачем так устроен мир и зачем жить, если я ничего не могу изменить? В моем характере есть привычка – всегда и во всем винить саму себя. Я чувствовала себя виноватой даже перед влюбленным в меня юношей за то, что не могла ему ответить. Страдала с полнейшей искренностью, и жизнь от всех этих «вин» и безответных вопросов становилась невыносимой. Впоследствии я поняла, что тем самым я будто протирала душу, как бумагу протирают ластиком, и дотерла… до дыр. Душа стала как бы сквозной и открылась главному.
Это было на даче. Прошла гроза, выглянуло солнце, я открыла балкон и вдруг знакомая ель (она была вся в дождевых каплях) вспыхнула тысячами маленьких солнц. Небывалый свет будто пронзил меня, и вне всякой логики я пришла к уверенности, что творец этой красоты – совершенен. Мои физические глаза не видели ничего, кроме сияющей ели. Но внутренним зрением я почувствовала на себе взгляд, в котором была бесконечная любовь и в то же время полный покой. Беспредельная любовь ко мне и совершенный покой за меня, что бы со мной ни случилось.
Бог из внешнего пространства одним рывком переместился в мою внутреннюю глубину. Из чужого, другого существа, которому я не могла раньше молиться, Он превратился в мою собственную бесконечность. Так, еще не прочитав слов о том, что царствие Божие внутри нас, я смутно ощутила это «царствие» в своем собственном опыте.
***
Из записок Г.С. Померанца
«…Такое чувство Паскаль пережил втайне, и это стало известно после его смерти из записки, зашитой в подкладке его камзола. Он пережил некий огонь, чувство внутреннего света… Тут важны не идеи, а само это чувство, что в глубине сознания и сердца есть какая-то сила, не менее бесконечная, чем время и пространство. Чувство этой внутренней силы рождает метафизическое бесстрашие. Опираясь на него, можно вести себя смело и под огнем, и во многих ситуациях, требующих гражданского мужества.
Я сам испытал это чувство возле поселка, на который сыпались бомбы, и «хенкели» перестали меня страшить. Через две минуты я встал и уверенно пошел, куда нужно».
***
– После того потрясения вы тяжело заболели. Расплата за чудо?
– Заболела я ТОЛЬКО через два года. Пять лет была прикована к постели, и как раз то переживание дало мне силы, чтоб выжить. У меня, знаете, будто выросли крылья. Я находила в Евангелии все, чего жаждала душа. И хлынули стихи, все они были о любви к Богу. Мне хотелось поделиться с людьми тем, что я пережила. Правда, оказалось, что моим близким, дорогим людям это было не очень нужно. Так что пришлось прятать «крылья» под платье.
Бог всегда с нами и открывается Он человеку самым неожиданным образом, кому-то в тюремной камере, кому-то во время жатвы… И я убеждена, что Он дает каждому возможность начать новую глубокую жизнь. Встреча с Сущим может произойти, только когда отбросишь все суетное, второстепенное и доверишься той непостижимой силе, которая создала жизнь, создала нас. Какой-то могучий ветер вдруг вырвет из привычного, обыденного и поставит перед вечными вопросами: откуда мы явились? где мы были до момента рождения? куда мы уйдем? зачем мы проделываем наш жизненный путь? Человек может обезуметь или в испуге отшатнуться от обступившей его Бесконечности. Но может и преодолеть испуг, дать сердцу раскрыться, тогда весь мир для него преобразится.
***
Из записок Г.С. Померанца
«…Невозможно свершить поворот круто, сразу. Но вполне мыслимо постепенно вращивать в суету дел и развлечений паузу созерцания, паузу тишины… Вся эта телевизионная псевдокультура приучает человека не вглядываться в себя, не задумываться о чем-то слишком сложном. Отрывает его от глубины, приучает жить в постоянном шуме, и люди так привыкают к этому шуму, что даже пойти гулять не могут без того, чтобы не заткнуть уши наушниками с каким-нибудь тамтамом».
***
– Григорий Соломонович любил вспоминать слова князя Мышкина: «Разве можно видеть дерево и не быть счастливым?» А вы обычно добавляли: «Разве можно видеть, как прекрасно создано дерево, и не верить в существование Бога!»
– Знаете, деревья наполнены Богом, а мы – самими собой и потому порой не слышим, как Бог разговаривает с нами через свое творение. Вглядывание в природу – это и есть вглядывание в свою собственную глубину. В такие молитвенные минуты мы подключаемся к Вечности, она-то и дает нам энергию. Без этих минут мы просто лишаем себя источника сил.
***
Из записок Г.С. Померанца
«…Только в тишине созерцания исчезает запутанность в частностях, мир видится в целом и становится яснее, куда идти. Это можно воспитывать в детском саду, в первых классах школы… Отрешенность и созерцание должны стать частью одного большого ритма жизни. Какой-то минимум тишины необходимо вернуть каждому человеку, иначе человечество не найдет выхода из современной запутанности и погибнет в серии конфликтов».
***
– Вы написали вместе с Григорием Померанцем книгу «Великие религии мира». Вы сами какую религию исповедуете?
– Я уважаю все мировые религии. На мой взгляд, это окна, разные по форме и прозрачности, а свет в них проникает из единого источника. Но не дай бог спутать окно с самим светом. Тогда возникает гордыня вероисповедания, и она ничуть не лучше личной гордыни.
Что касается меня, то моим «окном» или «дверью» является Христос. Я бесконечно Его люблю, хотя знаю, что если судить о Христе по внешним результатам, можно счесть Его… неудачником. Ведь больше двух тысячелетий прошло, а человечество так и не следует его заповедям. А уж сегодня мы живем так, что наши души просто не успевают за нами. И мир как будто по-прежнему лежит во зле…
Но почему, несмотря на все, творимое людьми, в миллионах душ третье тысячелетие живет Христос? Люди, живущие по заповедям Христа, не переводятся, причем их становится все больше среди всех народов мира. На них-то мир и держится.
– Как понимать ваши слова: «Мы должны помочь Богу… помочь нам»?
– В современном мире многие нравственные ценности просто рухнули. Распятие Христа продолжается, но распиная Христа, мы ведь уничтожаем самих себя. Бог, конечно, страдает за нас, но Он ведь страдает и в нас. Это, может быть, то самое трудное и главное, что мы должны почувствовать. Он дал нам свободу воли, у каждого из нас есть выбор: созидать свою жизнь, вступая в сотворчество с Богом, или – разрушать. Но суть в том, что помочь нам, спасти нас помимо нашей воли, без нашего участия Бог не может. А мы без конца предъявляем претензии: как Он допустил то-то и то-то?
Помочь Богу, а это значит – себе, на самом деле просто: полюби Его всем сердцем и делай все, что хочешь. Внешний закон тут необязателен. Ибо у любящего есть закон внутренний, записанный в его сердце. Истинно любящий Бога просто не захочет делать зла. Это невозможно для него.
– Мне довелось встретить в жизни нескольких глубоко верующих людей. Все они, несмотря на нелегкие судьбы, чувствовали себя совершенно счастливыми. Валерия Дмитриевна Пришвина, жена Михаила Михайловича, говорила: «Я ничего не боюсь – ни старости, ни болезней, единственное, что меня страшит, это потерять ощущение жизни как Тайны». Рядом с нею все мы чувствовали дыхание этой Тайны.
– Хорошо, когда встречается духовный поводырь. Но если даже не случится такой встречи, а есть только духовная жажда – когда Бог будет человеку по-настоящему нужен, Он ему откроется. Он ведь всегда с нами.
***
Из записок Г.С. Померанца
«Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в битву за добро, за истину, за справедливость…»
«Темное облако, из которого на нас сыплются молнии, создали мы сами. Наше дыхание творит атмосферу, в которой начинается любое событие».
«Каждому из нас даны только осколки истины, и бессмысленно спорить, чей осколок больше».
«Стиль полемики важнее предмета полемики, важнее правоты в споре».
«Счастье – не кошелек на дороге. Оно открывается изнутри, и чтобы оно открылось, нужно было пережить все прошлое, все неудачи, в которых сбывалась душа».
***
Оригинал статьи на сайте Новой Газеты
|
