В деревушке аллеманской,
Вне печалей и тревог,
Он живет – простой, крестьянский,
Аккуратный, протестантский,
Снисходительнейший Бог.
Снисходительный – в пустяшном,
А в серьезном – часто строг,
Сырный, яблочный, домашний,
Бог Айсшолля, снежный Бог.
Там вдали, вокруг Монблана,
Строит Фрейя терема,
И, торжественно и странно,
Разговор ведут грома.
А внизу – не знают горя
(полугоре-то – мура...),
Потому что здесь – предгорье,
А не Белая гора.
Все просеяно сквозь сито
Десяти, пяти веков,
Что не смыто, то прикрыто –
От тоски до дураков.
И сияет янтарями
Виноградная лоза,
И янтарными глазами
Смотрит белая коза.
И под голос колокольный
Собирается народ,
Аккуратный, богомольный
В Рождество и Новый год.
И молитва – словно птица,
И под месяц – ясен путь...
...Здесь – хотел бы поселиться?
Здесь – хотел бы я уснуть...
Под приветный треск камина,
Под приютный свет луны
Спать, беспечно и невинно,
Не томясь от тишины...
Вот такие мысли, Вера,
Голова плела, пока
Мы, под треск фуникулера,
Рассекали облака...
|