На снимке пожелтевшем лица
Почти совсем неразличимы,
Но миг запечатлённый длится,
И боль потерь неизлечима.
Раскрою разноцветный зонтик
И утро солнечное вспомню
И облачко на горизонте,
Похожее на белый холмик.
Так сладко жаворонки пели
И столько счастья обещали,
Как только может быть в апреле
Иль мая юного начале.
Послушно песне той внимая,
Летело вслед за сказкой детство,
Что лету на исходе мая
Весна оставила в наследство.
В ней мёдом напоённый воздух
И ласточки в прозрачной сини
И символ радости – подсолнух,
И словно нет войны в помине.
Был горизонт маняще-светел,
И мне казалось, пела флейта
О том, как в золотой карете
Катилось царственное лето.
Гроза, гремевшая на фронте,
Метала огненные стрелы,
А облачко на горизонте
Всё разрасталось и чернело.
И, ставши грозовою тучей,
Собой всё небо заслонило,
И мир соцветий и созвучий
Вдруг будто залили чернила.
В тот год в деревне распевались
Про немцев бойкие частушки,
И страшными уж не казались
Их танки, «мессеры» и пушки...
Беспечной радостью светилось
Лицо поющего ребёнка,
А с маминой щеки катилась,
Блестя, слеза на похоронку.
А был ли в самом деле мальчик,
Иль это флейта насвистела,
И молодость, как одуванчик,
Под буйным ветром облетела?
Зима в душе посеет холод,
Цветы в мешок бездонный спрячет...
Когда б не этот белый холмик,
Вся жизнь сложилась бы иначе.
И, как расплаты неизбежность
За музыки исповедальность,
Войдёт в неё не сказки нежность,
А виртуальная реальность.
И нет просвета в чёрной туче,
И воцарилась тьма немая,
И не мелькнёт надежды лучик,
Как некогда в начале мая.
Но, может быть, в ином обличье
Душа нечаянно очнётся,
Услышав ликованье птичье
И щурясь под лучами солнца.

28.1.97