Он всё испытал и во всё проник
запретам наперекор,
мой внутренний голос, мой двойник,
диктатор и кредитор.
Ещё не светало, а он ворчит:
«Вставай скорей, не ленись,
довольно валяться на тёплой печи!»,
и тянет куда-то ввысь.
Придирчив донельзя, до крайности строг
мой цензор, судья и редактор,
он не прощает случайных строк,
такой у него характер.
Находит огрехи то здесь, то там,
в небрежности упрекает.
Послать бы его ко всем чертям
или по крайней мере в нокаут.
Голос скрипучий зудит в ушах,
ни то ему не по вкусу, ни это.
Впору стреляться с ним на брудершафт
из всамделишных пистолетов.
Весь день над душою стоять готов
этот несносный зануда
с единственной целью – в сумятице слов
высветить искру чуда.
Цены ей не зная, возьми и навей
мне в душу ни свет ни заря
с милостью к тем, у кого в голове
нет такого царя.

20.11.96