На свете никому я не желаю зла,
Но как горчит ваш мёд, благие пожеланья!
Мне стыдно вспоминать про добрые дела,
Ища и находя убийству оправданье.

Я упоённо нёс прекраснодушный бред
О рае на Земле и о всеобщем благе,
Покуда не простыл мечты летучий след,
А тишь и благодать остались на бумаге.

Присвоивши себе пустующий престол,
Я царствовал на нём беспечно и надменно,
В тщеславии пустом не думая о том,
Что я и жертва и палач одновременно.

Чванливые уста диктуют свой устав,
Чтоб не посмела впредь и вспомнить о полёте,
От суеты устав, наивна и чиста,
Бессмертная душа в плену у бренной плоти.

Откроются глаза, и пробежит озноб:
Любая Б-жья тварь в борьбе за выживанье
Пожертвует чужой невинной жизнью, чтоб
Убив её, продлить своё существованье.

Терзает душу неизбывная вина –
Ведь я такой же соучастник преступленья,
Но страшная судьбой назначена цена,
И нет мне на Земле иного искупленья.

На плоскости холста всё на свои места
Расставит время в рамке своего этюда,
Где вечная душа, наивна и чиста,
Таит в себе ещё не названное чудо.

3.9.97