Культурное подсознание
вопрос Елены Саркисовой
Владимир Львович, на Ваших книгах по психологии выросло не одно поколение.
Вы как бы сканировали общество на разных этапах его развития – во времена застоя, во времена распада СССР, в период нынешней капитализации… Изменения в политическом устройстве страны неизбежно влекли глубинные изменения на уровне психологии, меняя эмоциональную, чувственную окраску отношений между людьми, их характер, мировоззрение. Что мы получили на данный момент? Сообщество бесчувственных, жестоких, одержимых жаждой власти и денег, больных и несчастных людей или человека нового типа – уверенного, хладнокровного, всесторонне образованного, духовного? И что произошло с загадочной русской душой, с главной движущей силой – чувствами, любовью?
Вынужден возразить вам в том, что касается «глубинных изменений на уровне психологии». Таковых не произошло и не могло произойти за столь короткий срок после смены политического устройства, которое тоже претерпело пока что далеко не глубинное изменение, а поверхностное, не сутевое, а лишь фасадное. Сменились декорации, а по сути у власти те же люди, того же типа и класса, с той же психологией, и пришли мы все к тому же партийному единовластию, только уже без прежних идеологических одежек. Народ как состоял в основном из наемных рабов вперемешку с бездельниками, так и состоит…
Психология – штука весьма инертная и на уровне личности, и тем паче на уровне социума. На закате Советской империи в широких слоях нашего населения продолжали действовать очень многие психологические стереотипы не только революционных и предвоенных времен, но еще и дореволюционных, и крепостнических, и даже допетровских. В этом легко убедиться по документам эпох. И сегодня все родовое психологическое наследие, как слои земной коры, можно увидеть в каждом из нас, если не подпадать под гипноз модных мифов, а смотреть в глубину.
Резкими и контрастными бывают только смены настроений и психологических установок – как у отдельных людей, так и у масс. Изменения эти кажутся подчас глобальными и катастрофическими, но на самом деле поверхностны, преходящи и обязательно имеют «маятниковую» отдачу в противоположную сторону – колебания туда и сюда, которые при стабильности ситуации постепенно уравновешиваются.
Настоящие глубокие изменения, психологические мутации на массовом уровне назревают веками за счет постепенных наслоений новых ментальных кодов, новых типов отношений между людьми и их впечатываний в «культурное подсознание».
Никакого сообщества «бесчувственных, жестоких, одержимых жаждой власти и денег, больных и несчастных людей» у нас, слава Богу, нет, хотя люди с такими характеристиками в определенной пропорции, конечно, имеются и сообщества свои на основе разных корыстей время от времени организуют, в том числе в самых верхних кругах. Не думаю, что у нас этих отвратных персонажей больше или намного больше, чем, например, в благополучной Канаде, или меньше, чем в ныне кризисной Бирме. Просто типажи эти на виду гораздо более, чем того заслуживают – и не без содействия со стороны средств массовой информации.
Люди в массе не стали ни жесточе, ни добрее, ни больнее, ни здоровее, ни хуже, ни лучше. Пропорция хамов, стерв, циников и мерзавцев все та же, как и в пятидесятые, шести, семи, восьмидесятые, девяностые и так далее – равно как и процент невротиков, психопатов и шизофреников. Больше становится алкоголиков и особенно наркоманов, да – но в основном за счет выявления предрасположенностей, которые раньше подавлялись общественными барьерами – страхом осуждения, преследования, наказания. Вся человеческая мерзость не увеличилась, не возросла количественно, а лишь получила больше свободы проявления, разнуздалась и распоясалась. Ущербности и несчастности, ранее подавленные и безгласные, тоже стали лучше видны и слышны, ибо обрели право на самовыражение, но и только.
«Человек нового типа»?.. «Уверенный, хладнокровный, всесторонне образованный, духовный»?.. Есть и такие. Но – как выражаются медики, исследуя клеточный состав крови, «единичные в поле зрения». Одного такого человека я знал. Звали его Александр Мень. Кровь у него, правда, была не холодная, а горячая, и пролилась от руки убийцы…
О «загадочной русской душе» не будем, чтобы никого не обижать. Каждый человек любой нации может быть справедливо убежден, что его душа загадочна и непостижима. Никуда она не делась, душа с ее вечной загадкой, ни у русского человека, ни у всех прочих. И любви, и всех иных чувств не убыло и не прибыло, но чистота их и подлинность в мире, где все продается и «все схвачено» – гости нечастые, ибо здесь, как еще Пушкин сказал, «быть искренним – физически невозможно».
Ключевые слова: Общество, Россия
Упоминание имен: Александр Мень, Александр Пушкин
Поделиться в социальных сетях
Вы можете сказать "спасибо" проекту здесь
|
