Исповедь Негипнотизера

из ответов корреспонденту газеты "МН"

У ВРАТ ТАЙНЫ. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ. ПЕРВАЯ НЕЛЮБИМОСТЬ.

– Что значит в жизни человека первая любовь и первый взрыв сексуальности? А в вашей жизни?..

Поначалу каждый думает о себе, что он – исключение, единственное исключение из всеобщего правила – во всех отношениях. Так думает малый ребенок и так думает взрослый – по крайней мере, в отношении к смерти…

Это естественно, потому что у всех почти нулевая или мифическая информация о душевной жизни других, да и о своей собственной, если иметь в виду подсознание. Каждый одинок в своих трудностя. Конечно, и я был таким же. И остаюсь…

Еще будучи маленьким мальчиком, я впервые влюбился, влюбился страстно, беспомощно.

Первая любовь оставляет глубочайший отпечаток и часто оказывает решающее влияние на всю дальнейшую любовную, и не только любовную жизнь. У меня эта любовь не была счастливой, в меня запало неизгладимое болевое ощущение, что меня не любят и что я не достоин любви. Оно мне всю жизнь сопутствует, всю жизнь я жажду любви, жажду неизмеримо больше, чем нужно человеку на жизнь... Даже когда меня любили, я этому не верил, не верил чувством. Тоска душевного одиночества, ненависть к себе, зависть и ревность посещали меня очень часто.

Мой рок, моя несчастливость, мое одиночество надвинулись на меня уже в восемь лет.

Та, самая первая девочка, в которую я был горячо влюблен, не любила меня, была совершенно ко мне равнодушна. И тогда же, вместе с этой первой любовью(это было в восемь лет), я пережил острое ощущение своей некрасивости, неполноценности...

Я в то время тяжело болел коклюшем... Когда меня побрили наголо, и отражение в зеркале говорило мне: “Урод ты какой-то”, я вдруг влюбился. Ее звали Гулька. Мы познакомились на даче, случайно попали в одну детскую компанию. Но она предпочла других мальчиков. На площадке, где играли все дети, она все время старалась быть с двумя другими, более симпатичными и ладными ребятишками. Смотря на все это, я вдруг ужасно заревновал и, не помня себя ... ударил эту девочку! Я сам от себя этого не ожидал. Она заплакала. Все меня испугались и разбежались. Я внезапно остался один. Навсегда запомнился этот миг. С ревом убегающая девочка – Гулька, ребята, с ужасом посмотревшие на меня, как на сумасшедшего...

Все. Я – один. И я совершил преступление. Я девочку ударил!

Совершенно подавленный, я поплелся домой. Любовь, жалость к Гульке, ужас вины, раскаяние – все смешалось во мне, и впервые возникла мысль – покончить с собой. Я не спал всю ночь, писал ей письмо, нарисовал кораблик... Там были строчки, полные отчаяния, мольбы о прощении, признания в любви. Я объяснял, что все случилось потому, что “я очень тебя люблю” – она ведь ни о чем не подозревала!

Под утро я, набравшись храбрости, положил письмо к двери ее дома. И только я успел спрятаться, пошел сильнющий дождь – все мое послание размыло. А я все сидел в укрытии и ждал, когда же она выйдет и прочтет...

Она вышла, какие-то две подружки прибежали. Они посмотрели на этот размякший листок, ничего не поняли и порвали. Все.

Я так и не признался ей.

Гульку я очень-очень хорошо помню, это была веселенькая, беззащитная, рыженькая, веснушчатая девчоночка, такая наивная резвушечка-хохотушечка, на год младше меня.

Я безумно ее любил. Потом долго искал...
Помню, она говорила, что живет на Новой Басманной. Но больше я ее не встретил, а любовь жива до сих пор.

Единственным утешением в моей первой несчастной любви было то, что, как оказалось, любил мою девочку так несчастно не я один... Я узнал об этом, когда она и остальные ребята к концу каникул разъехались, и мы остались вдвоем с одним местным мальчишкой, который тоже играл в нашей компании. Как-то мы вдвоем коротали вечер и заговорили о том, кто кого любит. Я признался, что люблю одну девочку. Он сказал, что тоже любит девчонку и спросил: “А ты угадаешь, кого я люблю?..”

И тут мы посмотрели друг на друга и в один голос воскликнули :”Маленькую Гульку!”

Я не могу вам описать это чувство душевного облегчения! Мы ощутили, что мы – товарищи по несчастью... или по счастью... Наверное, только в детстве такое возможно – не соперничество, а наоборот. Может быть потому, что предмет любви – удалился в недосягаемость? Горькое утешение?.. Может быть, мы перенесли эту любовь друг на друга, не знаю... Дружба наша была короткой и дивной – глоток волшебного эликсира: мы оба вылечились от тоски и снова стали обыкновенными озорниками.

Ни эта моя любовь, ни последующие две, не менее страстные и несчастные, не имели никакого касательства к сексу, бушевавшему во мне совершенно отдельно, как бы в другой, параллельной жизни. К полу – бесспорное, полное, а вот к сексу, к похоти – ни малейшего.

Слияние разных уровней человеческого Существа – тела и души – великое таинство, без благоволения Свыше оно может и не состояться...