Тревожность высокая

   Выявленная у Вас высокая тревожность, позволит Вам предотвращать опасные или рискованные ситуации. При возможности выбора, Вы проявите осторожность и осмотрительность и предпочтете самый безопасный вариант действий. Вы постараетесь не нарушать правила, регуляции и т. п., особенно в тех случаях, когда это может Вам повредить. Вы сумеете отступить из тактических соображений, избегая всевозможных осложнений, и будете всегда начеку, а это отнюдь не трусость.

   Правда, у Вас может выработаться привычка избегать действий, поступков, при которых предполагается преодоление даже небольших трудностей, препятствий. Причем, не только реальные факты, но и предполагаемые Вами опасности, могут действовать на Вас угнетающе. Ваши противники могут выступать энергичнее против Вас, если догадаются о Вашей сниженной способности к сопротивлению. Из-за Вашей тревожности, мнительности и опасений Вы способны поддаться панике. За Вашей тревожной взбудораженностью последует недовольство окружающих. Не исключено, что Вы попытаетесь скрыть одолевающую Вас тревогу внешне самоуверенным поведением. Однако, этот тип действий будет носить оттенок неестественности, если Вы предварительно не достигните глубокого внутреннего преодоления тревоги.

   Периоды её особого усиления, нарушений сна являются психологической дезадаптацией, требующей оказания Вам психотерапевтической и, возможно, медикаментозной помощи.

   Выраженная тревожность свойственна шекспировскому Гамлету. Дав обет отомстить за отца, Принц не торопится это сделать и объясняет промедление следующим образом: "Так трусами нас делает раздумье," – хотя раздумье не всех ведет к пассивности. Далее, Гамлет признается самому себе в страхе смерти:

   "Кто стал бы тащить на себе бремя, кряхтя и потея под тяжестью изнурительной жизни, если бы не страх чего-то после смерти."

   Он размышляет:

   "Забывчивость ли это, как у зверя, или трусливая мелочность при слишком точном размышлении о результате события, – мысль, которая, если разделить ее на четыре части, содержит лишь одну часть мудрости и три части трусости."

   Он пытается оправдаться перед собой:

   "Разве я трус? Кому угодно назвать меня подлецом? Ударить по голове? Вырвать у меня бороду и дунуть мне ее в лицо? Дернуть меня за нос? Назвать меня лжецом и вбить мне это слово в самые легкие?"

   Гамлет вынужден заключить: "Черт возьми, я бы это проглотил."

   А вот в каком виде появляется Гамлет перед Офелией сразу после встречи с Призраком: "... бледный, как его рубашка, - при этом колени его стучали друг о дружку, - глядя с таким жалостным выражением, как будто его выпустили из ада, чтобы рассказать об ужасах."

   Далее, Принц рассказывает своему другу Горацио об остром страхе, испытанным им на корабле во время бури:

   "Я сделал то, что хотел: выкрал пакет с письмом, а затем вернулся в свою каюту. И здесь я решился, – так как страх заставил меня позабыть все приличия, – распечатать высокое послание."

   В пьесе "Гамлет" есть эпизод, в котором отражено паническое состояние Принца. Это происходит после того, как он убил Полония. Тут же, над его трупом, Гамлет говорит: "Этот человек ускорит мои сборы в Англию", – и сразу напоминает матери: "Я должен ехать в Англию." Потрясенная убийством Полония, Королева отвечает ему: "Увы! Я совсем позабыла." Но Гамлет помнит. Затем эти слова – "В Англию" – Принц повторяет еще три раза. Так, Клавдий говорит ему: "Твои спутники ждут тебя, и все готово для отъезда в Англию."

   Гамлет. В Англию?

   Король. Да, Гамлет.

   Гамлет. Хорошо. (...) Ну, ладно. В Англию! Прощайте, дорогая матушка. (...) Ну, пора, в Англию!

   Страх и тревога являются теми причинами, по которым Гамлет медлит с осуществлением мести – убийством Клавдия. Правда, есть и другие причины. Заметим, что решение Гамлета притворяться сумасшедшим, принятое им сразу после данного обета, тоже говорит о его опасливости. Он ловко пользуется этим притворством. Будучи в спальне своей матери и услышав шум за ковром, Гамлет обнажает меч, наносит удар, считая, что он убивает Клавдия, и говорит: "Что такое? Крыса?" – и продолжает: "Мертва, ставлю дукат, что мертва." Через минуту он все же проговаривается матери о своем предположении, что это был король Клавдий.

   Ярким примером человека с выраженной тревожностью является главный герой пьесы Шекспира "Макбет". По мнению К. Леонгарда: "В решающий момент страх, видимо, удержал бы Макбета от убийства, если бы не подстрекательство его жены. Однако из-за постоянного страха перед чьей-то местью он впоследствии становится кровавым тираном." Макбет старается предусмотреть последствия своих совершаемых и планируемых злодеяний:

   "О, будь конец всему концом, все кончить могли б мы разом. Если б злодеянье, все следствия предусмотрев, всегда вело к успеху, и одним ударом все разрешало здесь – хотя бы здесь, на отмели в безбрежном море лет, кто стал бы думать о грядущей жизни? Но ждет нас суд уже и в этом мире. Урок кровавый падает обратно на голову учителя. Возмездье рукой бесстрастной чашу с нашим ядом подносит нам же."

   Он рассуждает следующим образом: "Вымышленный страх всегда сильней, чем подлинный, пугает. Я лишь подумал об убийстве этом, и вот уж призрак душу мне потряс, ум подавил предчувствием и свел всю жизнь к пустой мечте."

   Безнаказанно погрузившись в кровавые дела, он замечает: "Я почти забыл вкус страха." Однако, его тревожная натура берет свое, и вскоре он вынужден признать:

   "Я болен вновь, хоть был уже здоров, как мрамор целен, как утес незыблем, как воздух волен. А теперь я подлым cомнением и страхом связан, скован, подавлен, сломлен."

   В Библии можно обнаружить весьма снисходительное отношение к тревожным личностям. Так, во Второзаконии перед решительной битвой объявляют народу:

   "Кто боязлив и малодушен, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы он не сделал робкими сердца братьев его, как его сердце."

   Об этом же говорится в Книге Судей:

   "Итак, провозгласи вслух народу и скажи: "кто боязлив и робок, тот пусть возвратится и пойдет назад с горы Галаада."

   О страхе и трепете поется в Псалме 54:

   "Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали на меня; страх и трепет нашел на меня, и ужас объял меня. И я сказал: "кто дал бы мне крылья, как у голубя? я улетел бы и успокоился бы; далеко удалился бы и оставался бы в пустыне; поспешил бы укрыться от вихря, от бури."

   Существует особенный страх, который приветствуется в Библии. Это – Страх Господень. В Книге Иова написано:

   "Вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум."

   Эта же мысль повторяется в Псалме 110:

   "Начало мудрости - страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его."

   Интересную мысль о чувстве страха высказывает А. Камю:

    "Человек сознателен ровно настолько, насколько не скрывает от себя своего страха. В Афинах был храм старости. Туда водили детей."

   З. Фрейд признает существование людей, особо тревожных с рождения:

   "Они всегда предвидят из всех возможностей самую страшную, считают любую случайность предвестником несчастья, используют любую неуверенность в дурном смысле. Склонность к такому ожиданию несчастья как черта характера встречается у многих людей, которых нельзя назвать больными, их считают слишком боязливыми. (...) страх перед темнотой, грозой, животными, повидимому, существуют изначально".

   Ф. Бэкон пишет:

   "Природа во все живое вселила боязнь и страх, который оберегает его жизнь и сущность, заставляет обходить и прогоняет угрожающие беды. (...) Та же самая природа не умеет сохранять меру, и панический ужас характеризуется тем, что он не отдает себе ясного отчета в своих основаниях."

   По мнению Шопенгауэра:

   "На свете даже необходима известная доля боязливости: малодушие – это лишь ее чрезмерная степень. (...) Мы легче переносим несчастный случай, коль скоро заранее предположим его возможность и, как говорится, освоимся с ним. Это, быть может, происходит главным образом потому, что, когда мы, до наступления данного случая, спокойно обдумаем его как простую возможность, мы явственно и со всех сторон рассматриваем пределы несчастья и таким образом, по крайней мере, видим в нем нечто конечное и обозримое, – а благодаря этому, при его реальном появлении оно подействует на нас не более как своей истинной тяжестью. (...) Малодушен тот, кто, едва тучи соберутся или хотя бы только покажутся на горизонте, съеживается, близок к унынию и начинает вопить. Напротив, пусть нашим девизом будет: "Не уступай беде, но отважно иди ей навстречу." Пока исход какого-нибудь опасного дела еще сомнителен, пока еще продолжает существовать возможность того, что он будет благоприятен, – до тех пор не надо допускать мысли об унынии, а надлежит думать только о сопротивлении. Будьте тверды духом и смело встречайте грядущие бедствия."

   Наиболее стрессогенными для человека с высокой тревожностью являются неопределённые ситуации, содержащие угрозу жизни, благополучию и важным аспектам деятельности.